о современной живописи

Игра воображения, воплощаемая в разной конкретной пластической форме, во всех случаях понимаемой как предмет искусства, свойственна Ситникову и Булгаковой, Назаренко и Нестеровой, Насиповой и Калинину, Орлову и Струлеву. Новые принципы коснулись всех жанров и стерли между ними границы. В историческом жанре это произошло потому, что сюжет лишился исторической обусловленности. Сюжет стал поводом к созданию внеисторических коллизий. Назаренко в картине «Декабристы. Восстание Черниговского полка», хотя и прибегает к исторически конкретному сюжету, лишает исторический факт достоверности. Сознание художника выхватывает отдельные принадлежности, атрибуты, предметы первой четверти XIX века, затейливо их связывает и заставляет повисать в сцеплениях мыслей, высказанных по поводу восстания Черниговского полка. В результате возникает не исторически достоверная картина события, и даже не факт, а некое эссе по поводу события, воплощающее представления автора о долге, мужестве, человеческой судьбе и т. п. Это движение авторской мысли становится предметом изображения и, если хотите, содержанием картины, в которой просматриваются современные жизненные коллизии духовно-нравственного порядка. В другой картине Назаренко, «Пугачев» - сюжет внешне конкретен, но цель художника не просто воспроизвести исторический эпизод, а призвать к переоценке ценностей. Предметом искусства снова выступает авторская мысль, затмевающая значение исторического события. Подобный же принцип художественного мышления прослеживается в «Чаепитии в Поленове», где тень женщины встает над замершими в тревожных воспоминаниях современниками. В картину «Московский вечер» вводится образ, созданный Григорием Островским. Везде в названных полотнах затейливая мысль художника, опосредованно рисующая картину духовного сознания общества, разрушает традиционные представления о жанре, порождая на его месте целостный в нежанровый феномен искусства. Движение художнического воображения, переливающегося в образы ассоциативного порядка, имеет свой эмоциональный, духовный план. По тому, как тревожно обособились персонажи произведений Назаренко, по тому, как они затаились в немотных предчувствиях, по духовной анемии, обволакивающей персонажи и создающей среду человеческого присутствия в мире, обозначается особая духовная тональность изображенного. Социологи, вероятно, когда-нибудь объяснят феномен искусства 70 - 80 годов в связи с социальной психологией своего времени.