разговор о рисунке

Мюда ЯБЛОНСКАЯ

Быть может, оттого, что мне не так уж пристально приходилось до сих пор следить за судьбами рисунка, мои впечатления от выставки могут не совсем совпасть с представлениями тех специалистов  графиков и искусствоведов, которые постоянно занимаются этим видом творчества. С другой стороны, именно «новообращенность» может оказаться причиной свежего, что ли, впечатления от материала.

Итак, Всесоюзная выставка. Сотни и тысячи листов, которые должны превратиться в конструктивную картину, демонстрирующую уровень и главные процессы сложного для восприятия вида искусства. На вопрос, правомерны ли изначально подобные выставки, я бы ответила вполне утвердительно. Другое дело  найдена ли форма выставочного показа такого числа рисунков. Именно этот момент, как представляется, может вызвать некоторые сомнения.

Однако какие бы размышления ни вызывала выставка, следует сначала отметить главное ее достоинство  широту показа станкового рисунка. При этом обращает на себя внимание не только количество работ, но их общий высокий профессиональный уровень. Правда, именно  на этом самом месте и появляется первая настороженность по отношению к демонстрируемому материалу. Не слишком ли неподвижно, стабильно состояние рисунка? Не грозит ли сегодняшний уровень цельности и завершенности «остановкой» движения?

Однако в ситуации конкретных оценок этот высокий уровень вполне удовлетворяет и вызывает самое положительное отношение.

Известно, что по степени сложности восприятия рисунок занимает второе место после скульптуры. Менее, чем у скульптуры, но больше в сравнении с живописью, у рисунка ограничены иллюзорные связи с натурой, а следовательно  рисунок по самой своей природе более условен. Недаром же существует традиционное представление о ценности искусства рисунка как выразителя прямого размышления над жизнью, непосредственного эмоционального соприкосновения с ней.

В этом отношении по сравнению с рисунком любое другое искусство вторично. Графику, работающему главным образом черным и белым цветом, приходится быть пластически четким и изощренным в несколько большей степени, чем живописцу. Многие мастера «классического» рисунка справедливо, на мой взгляд, считают, что цвет в живописи облегчает работу над образом. И если отвлечься от «цеховой» междоусобицы, можно согласиться, что, пожалуй, дело обстоит именно так. Черно-белый рисунок вполне самостоятелен по своим образным возможностям. Это еще раз доказала и выставка. Именно в этом смысле она оказалась информативно емкой.