Живопись человек среда

В силу специфики повседневной детской среды для включаемых в нее произведений искусства наиболее драгоценной особенностью валкининкайских фресок является способность к многогранному сопереживанию. В этом смысле они - один из лучших примеров художественного синтеза в Литве. 

В таком же сказочном ключе решены и другие росписи. В целом это закономерно - типовая архитектура с ее простотой линий и объемов отрицает ненужную замысловатость, устремляет живопись к простому по мысли наследию народного искусства. Однако взаимодействие архитектуры и живописи таит в себе огромную идейно-эмоциональную силу лишь в том случае, когда заданным условием для живописи служит не только облик здания, но и его общественное назначение, входящее, как известно, в архитектурный образ. Следует помнить, что отказ от замысловатости образа отнюдь не равнозначен духовной элементарности.

Как раз по пути игнорирования общественной функции здания пошел автор росписей Мичуринского лесхоза, изображая сказочные мотивы вне переплетения с современностью. Акцентируя поверхностный слой фольклора, цветовые плоскости, строя изображение в расчете на мимолетный взгляд, живописец, кажется, сознательно избегает более широких обобщений. Похоже, что получилось то «ненаполненнос», о котором в свое время говорил Е. Е. Лансере, «так как целое художественное произведение заменяется частностью, стилем, фактурой и т. д...» Роспись такова, что она требует тех интеллектуальных усилий восприятия художественного образа, которыми знаменательны фрески «Пушеле». Таким образом, эта новая, в целом профессиональная работа, лишенная, однако, программной смысловой связи с архитектурой, как бы оторвалась от помещения и повисла в некоем выставочном пространстве.

Но более характерно для перспективы внедрения монументальной живописи в жизнь как раз противоположное обстоятельство: она выявляет достаточно высокое мастерство, осознание тематической и декоративной общности в синтезе с архитектурой, сопричастности к повседневному быту. И не только это - художник, осознавая ответственность в создании окружающей среды, тяготеет к таким жанрам монументального искусства, как наш витраж, славившийся масштабностью идейно-художественных решений. Следовательно, мы имеем основание считать монументальную живопись Литвы одним из перспектив-

1 «Советское монументальное искусство - 73». М„ «Советский художник», 1975, стр. 120 («Дневник» Е. Е. Лан сере).

 Станковая живопись, в отличие от монументальной, попав в архитектурную среду, не организует собственное пространство, а до некоторой степени подстраивается под готовое. (Здесь речь не идет о тех отдельных исключительных случаях, когда полотно пишется для заранее заданного пространства.) Однако это отнюдь не значит, что произведение станковой живописи безразлично к интерьеру или его зонам, сформированным на связях архитектуры и других видов искусства. Картина входит в интерьер на основе целого ряда сходных отношений и определенной соподчиненности, и почти всегда с обязательной целью идейно-эстетического завершения образа среды. Архитектура фойе нового здания Комитета по телевидению и радиовещанию Литовской ССР сама по себе решена невыразительно и даже скучновато, но во взаимодействии с помещенным сюда уже позже, написанным в спокойных зеленых тонах пейзажем И. Бурачаса интерьер приобретает новые качества.